Утром 28 января 2020 года Бессарабскому медиахолдингу из собственных источников стало известно, что накануне вечером в селе Каракурт повесился священник. Для выяснения деталей резонансного происшествия редакция связывалась с сельским головой Еленой Жечевой, однако та отказалась что-либо сообщать. Лишь отметила, что это сильное потрясение для всех каракуртцев, просила ничего не писать. Мы отнеслись с пониманием к ее просьбе и писать не стали.

Немногим более месяца назад автору статьи передали письмо от «жителей села Каракурт». Приводим его содержание без указания некоторых имен:

«Уважаемая редакция Бессарабского медиахолдинга! Пишут вам жители села Каракурт. Мы не хотим называть наши имена, вы поймете почему.

Обращаемся к вам за помощью, просим разобраться в обстоятельствах смерти отца Мирослава. Он был хорошим священником и добропорядочным христианином, строго соблюдал Божьи заповеди. Мы никогда не поверим, что отец Мирослав мог наложить на себя руки, ведь это тяжкий грех. К тому же есть много фактов, противоречащих этой версии. Мы думаем, что батюшку убили.

Жена отца Мирослава – матушка А. и по совместительству директор дома культуры, неоднократно была замечена с другим мужчиной. И не просто с каким-то мужчиной, а с несовершеннолетним. Об этом в селе знали все. Парень помогал в приходе. Из-за его связи с А. батюшка отлучил его от алтаря. Отношения матушки с несовершеннолетним длились около года. Отец Мирослав хотел сохранить семью и просил благочинного отца Стефана и митрополита Агафангела перевести его в другой приход. Они не вняли его просьбам и оставили служить в Каракурте, хотя о причине его просьбы они знали. К митрополиту Агафангелу отец Мирослав по этому вопросу ездил за неделю до смерти.

Батюшке было стыдно за свою жену, про это знало все село. Считаем, что если бы его перевели в другой приход, он был бы жив сегодня.

Сведения, которые мы вам сообщаем, собраны из разговоров разных людей. Вечером 27 января у отца Мирослава был громкий скандал с матушкой. Это слышали соседи. Потом резко все стихло, и выключился свет. Через час возле их дома стояла скорая помощь. Люди стали собираться возле его двора. Стали говорить, что батюшка повесился. Несовершеннолетний парень, о котором шла речь выше, в это время был с матушкой А. в доме, потом пришла его мать и забрала его домой.

Приехала полиция. Отец Мирослав был в сарае. Полицейские даже не пригласили понятых. Повешенным никто его не видел. А. рассказывала, что перерезала веревку и делала ему искусственное дыхание. Это неправда, веревка не была перерезана. Веревку полиция не изъяла и не приобщила к делу. Те, кто видел ту веревку, говорят, что петля была очень большой. Веревка бельевая, она была вся в узлах и не могла бы затянуться. На шее не было следа от веревки. На шее была небольшая ложбинка шире веревки. На затылке люди видели гематому. А. говорила, что он повесился на коленях, зачем тогда в сарае стоял табурет?

Потолки в сарае низкие, не больше двух метров, чтобы повеситься, табурет не нужен. Это похоже на инсценировку. Фельдшеры скорой, которые увозили тело отца Мирослава, тоже не поверили в самоубийство.

Создается впечатление, что полиция не собирается что-то узнавать и расследовать. Информация скрывается. Полицейские опрашивали только А. Было ли вскрытие, сделан ли анализ крови отца Мирослава, никто не знает.

А. после похорон мужа забрала дочку и уехала в Киев к брату. Всех, кто что-то пытается о причине смерти батюшки узнать, запугивают. Кто именно это делает, мы не знаем. Люди запуганы. Не хотят заниматься расследованием смерти отца Мирослава и священники. Не понимаем, как они могут себя так вести, ведь самоубийство и для простого человека – страшный грех, а здесь речь идет о священнослужителе. Имя человека опорочено, он этого не достоин.

Еще один аргумент, что это не самоубийство. У нас есть информация, что в субботу 29 февраля утром в половине одиннадцатого на кладбище у могилы отца Мирослава должна состояться панихида. Самоубийц не отпевают. Просим вас приехать и убедиться.

Очень просим вас предать огласке этот случай. Гибель отца Мирослава должна быть расследована, виновные наказаны.

С уважением жители села Каракурт».

Редакция не могла не отреагировать. В субботу, 29 февраля, к указанному в письме времени мы были в Болграде на кладбище. Отпевание действительно происходило. Приближаться к месту сбора не стали, дабы не вводить людей в смущение.

В тот же день посетили болградскую станцию скорой помощи. Имена медиков, выезжавших в Каракурт в тот вечер, выяснили из собственных источников. Но нас ждало разочарование – фельдшер Максим (был выходным в тот день), узнав от коллеги по телефону тему разговора, отказался с нами встречаться.

Это был первый знак, что с людьми «поработали». Далее мы столкнулись с тем, что практически все, кто владел нужной нам информацией – соседи, медики, прихожане и даже духовенство – все отказывались с нами говорить. Так же себя повела и сельский голова Елена Жечева.

Однако же нашлись несколько священнослужителей, имевших мужество в период «кругового молчания» отстаивать доброе имя человека, которого они искренне любили и уважали.

Один из них – священник храма в Васильевке отец Николай Вельчев. С его слов, 27 января он был на месте гибели отца Мирослава. По приезду в Каракурт возле двора батюшки увидел людей, никто из них не решался войти во двор. Отец Николай вошел в калитку и, освещая фонариком на телефоне, принялся искать помещение, где якобы повесился отец Мирослав. В его самоубийство он не верил. Отец Николай рассказал, что в одном из небольших сараев увидел тело погибшего. Отец Мирослав лежал на спине чуть повернутым вправо, свитер был задран, на ногах была надета одна калоша, второй не было поблизости. На лице погибшего застыло страдание. Отец Николай уверяет, что странгуляционной борозды не было. С левой стороны шеи виднелась широкая вмятина. Но, по его словам, то был след не от веревки, поскольку она была тонкая, синтетическая, видимо, бельевая. На ней были узлы, а сама петля чрезмерно широкая. Веревка находилась под отцом Мирославом, срезана она не была. В сарае стоял табурет высотой около 50 см. Когда же отец Николай был на этом месте через неделю, там стояла уже небольшая скамеечка высотой до 20 см. По его утверждению, осмотр места происшествия полицейскими проводился без понятых.

Не верит в суицид отца Мирослава и настоятель храма в селе Кубей отец Виктор Кочмарь. Вместе с отцом Николаем Вельчевым он побывал на месте гибели Мирослава Меращи 5 февраля. Выезжали они вместе с оперативной группой, прибывшей из Одессы. По словам отца Виктора, веревка с неотрезанной петлей все еще лежала на полу. Болградские полицейские ее даже не приобщили к делу. При тщательном рассмотрении выяснилось, что она не была даже прикреплена, ее просто намотали на бревно. В углу сарая нашли вторую калошу отца Мирослава. Одесские полицейские в тот день брали показания у соседей и прихожан. Люди многое рассказали.

Попытка узнать какую-либо информацию у судмедэсперта Василия Майструка не принесла результат. На место гибели он не выезжал, что сам, собственно, и подтвердил. По словам (документ нам не предоставили) Василия Петровича, причиной смерти Мирослав Меращи стала асфиксия, иными словами, он погиб в результате удушья. На просьбу показать фотографию, ответил, что материалы находятся в Болградском отделении полиции, там и следует их просить. При этом заверил, что «все вешаются, даже священники».

Понимая бессмысленность обращения в местную полицию, мы пытались получить информацию в болградской прокуратуре у Василия Русанжика. Нас интересовали фотографии, по которым можно было бы определить наличие или отсутствие странгуляционной борозды. Василий Афанасьевич пояснил, что материалы дела до него еще не дошли, обещал, что ознакомит с ними позже. Однако в назначенный день лишь зачитал справку из полиции с и без того известной нам информацией. Не забыл сослаться на «тайну следствия». Этот факт дает основание полагать, что «команда молчать» исходит именно от следственного отдела полиции, возглавляемого Натальей Старцевой. Подтверждают эту мысль следующие факты: отсутствие понятых при осмотре места гибели (разумеется, что формально кого-то вписали); не приобщенная к делу веревка; судмедэксперт не выезжал на место, не делал вскрытие, не брал кровь на анализы.

О том, что не было вскрытия, рассказал священник Свято-Преображенского храма г. Болграда Николай Цвиркунов, кум отца Мирослава. Он видел тело погибшего в морге. Отец Николай также указал, в каком именно месте была гематома. По его словам, на шее не было следа от веревки, а лишь небольшая вмятина слева.

Отец Николай рассказал, что 27 января отец Мирослав с утра до обеда гостил у него. Они много беседовали, кум делился своими планами по хозяйству, говорил, что вечером должны привезти дрова. Отцу Николаю из разговора запомнилась фраза Мирослава: «Я не хотел бы, чтобы мой ребенок остался без одного из родителей». Мирослав Меращи очень любил шестилетнюю дочурку Киру. Ему было всего тридцать, родом он из Винницкой области. Его детство счастливым не назовешь: родители были в разводе, до определенного времени жил с отцом и мачехой в Болграде, после кочевал по квартирам. Мало в жизни видел хорошего, его утешением стали Бог и семья. Отец Николай несколько раз высказывал мысль, что не верит в его самоубийство – у человека было много планов, он любил жизнь.

Довелось пообщаться и с благочинным храмов Болградского округа отцом Стефаном Турлаком. На вопрос, почему отца Мирослава не перевели в другой приход, священник ответил, что у него нет таких полномочий, а митрополит Агафангел уговаривал отца Мирослава потерпеть, пока не найдется замена. В самоубийство отца Мирослава благочинный тоже не верит. В качестве одного из доводов отец Стефан рассказал, что за час до гибели отцу Мирославу один из местных жителей привозил дрова. У батюшки не было всей суммы, чтоб рассчитаться, недостающую часть обещал отдать завтра. Отец Мирослав тогда был в хорошем расположении духа.

Отец Стефан сообщил о непростых обстоятельствах семейной жизни погибшего. Матушка А. вела себя распущенно. Несовершеннолетний парень без стеснения приходил к ней домой. С отцом Мирославом он вел себя дерзко, позволял себе его оскорблять. Мать парня не могла отвадить от несовершеннолетнего сына взрослую женщину, как ни пыталась. Она даже думала обратиться в полицию. Отец Мирослав подумывал о разводе, его просили потерпеть – может, жена успокоится. «В любом случае, — подчеркнул отец Стефан, — выход у него был. Он мог развестись. Ситуация не была безвыходной».

Собеседник отметил, что «болградская полиция почему-то не хочет расследовать это дело». А они (духовенство) «крови не жаждут», все отдают на суд Божий. Отец Николай и отец Стефан поделились, что отпевание отца Мирослава принесло православным, знавшим его, большое облегчение – теперь они могут за него молиться.

Из прихожанок отца Мирослава лишь одна пожилая женщина согласилась с нами пообщаться. Беседа велась в телефонном режиме. О батюшке она отзывалась с теплотой. Отмечала его доброту, внимательность, сострадание к людям, трудолюбие. По ее словам, прихожане не верят в то, что он мог на себя наложить руки. Именно поэтому делегация из нескольких женщин ездила к митрополиту Агафангелу и просила благословение на отпевание, которое и состоялось 29 февраля.

Священника Мирослава Меращи очень любили. Похоронили его через день после гибели, 29 января. Потрясенные прихожане и священнослужители не знали, как воспринимать произошедшее. Когда гроб вынесли из дома, пошел мелкий дождь. Он продолжался до конца погребения. «Сам Бог плакал по отцу Мирославу», — произнес отец Стефан на поминальном обеде.

Как знать, может, и правда сам Господь лил слезы по внезапно оборвавшейся жизни молодого мужчины, по судьбе маленькой девочки Киры, лишившейся любящего папы, по подлости людской и предательству, по трусости, позволяющей втаптывать в грязь его доброе имя…

Бессарабский медиахолдинг настаивает на объективном расследовании гибели Мирослава Валерьевича Меращи. Мы считаем, что к расследованию должны быть привлечены специалисты, не связанные не только с Болградским отделением полиции, но и с Одессой, поскольку цепь «заинтересованных» лиц тянется оттуда. Считаем, что для установления истинных причин гибели священника необходимо провести эксгумацию тела независимыми экспертами. Правосудие должно вершиться не только на небесах, но и на земле. Этого заслуживает каждый человек.