В Измаиле распространяются слухи, что растет смертность от коронавируса. После открытия школ начался рост заболеваемости ОРВИ среди детей. Чтобы узнать больше о реальном положении дел, журналист Бессарабского медиахолдинга обратилась к заведующей инфекционным отделением Анне Николаевой.

– Анна Петровна, с какими заболеваниями лежат сейчас пациенты в инфекционном отделении?

С пневмонией. Около 90 % подтверждены рентгенологически на КТ. Начался рост заболеваемости среди детей. Если летом было 2-3 детских случая, то теперь имеем 5-6. Каждый день мы принимаем 10-12 человек, выписываем меньше. Из-за того, что лаборатория задерживает анализы, мы превратились из сортировочной базы и в лечебную, и сортировочную, и, простите, похоронное бюро.

– Смертность в связи с чем?

– Смертность от пневмонии, от дыхательной, почечной недостаточности, от осложнения коронавирусной инфекции.

– А какова статистика?

– Смертность высокая. В неделю в отделении умирает по 2-3 человека. У нас до 2019 года была летальность семь человек в год, и это считался плохой показатель на 70 коек. Это была в основном смертность от ВИЧ-инфекции. На этой неделе умерло четыре человека: в понедельник – 2, во вторник – 1, четверг – 1.

– Какое количество сейчас находится в отделении детей и взрослых?

– На утро 2 октября – 59 больных, из них 11 детей, остальные взрослые. Дети с ОРВИ – это тоже температура. Дообследуем их.

– Их тоже проверяют на коронавирус?

– Конечно. Все пациенты, которые находятся в отделении, обязательно обследуются на коронавирус. У нас было несколько пациентов с признаками кишечной инфекции, а потом оказалось, что у них тест ПЦР позитивный был.

– Как долго приходится ждать результатов ПЦР?

– Девять – десять дней.

– За это время люди проходят лечение?

– Конечно. Мы не ждем результатов теста. Мы их начинаем лечить – от коронавируса, кишечных инфекций. То есть делаем все возможное. Очень много пожилых людей и очень много с сопутствующими заболеваниями: 2/3 – пациенты с сахарным диабетом, половина – с гипертонией и сахарным диабетом либо другими сердечно-сосудистыми заболеваниями и почти все с ожирением. Кстати, в понедельник у нас умер 38-летний парень, водитель маршрутки. У него подтвержденный COVID-19, двухсторонняя полисегментарная пневмония, повышенный вес.

– Он поздно обратился?

– Нет. Здесь нет поздней обращаемости. Здесь злокачественное течение заболевания и отсутствие на сегодняшний день доказанных методов лечения. Лечим по протоколу, по стандарту, но, к сожалению, это лечение не всегда приводит к позитивному результату. Все зависит от индивидуальных особенностей и от сопутствующих заболеваний.

– Как обстоит дело с медперсоналом?

– Плохо. У нас заболели медсестры, врачи, то есть из 5 — 6 заболевших медсестер, четверо были госпитализированы, им нужна была кислородная поддержка. Одному врачу тоже была нужна кислородная поддержка. Персонал уже на исходе. Очень устает. Отдыхает 2 – 3 часа в сутки. Из смены 24 часа постоянно на ногах. Они постоянно в боксах. Потому что только вышли из одного бокса, обязательно кому-то становится опять плохо, у кого-то давление, у кого-то температура. Нет сил так работать…

С медперсоналом, повторюсь плохо. Начали увольняться. Первого октября одна девочка написала заявление на увольнение. В сентябре две уволилось. Мало того что болеют, так еще и увольняются. Настроение не очень хорошее, несмотря на государственные доплаты . Медработники уже не выдерживают. Очень сложно работать. И самое обидное, когда видишь как беспечно  население относится к своему здоровью. Потом приходят к нам и умоляют о помощи. Понимаете… Если бы вы видели как этот парень умолял: «Помогите, пожалуйста, помогите». Я ни одного водителя маршрутки не видела, чтобы были в масках. Да, они их надевают, но они у них на бороде, на ушах, у всех носы торчат до единого. Что это такое? Ношение маски? Лучше вообще ее не надевать.

Я считаю, надо публиковать статистику, сколько умерло пациентов в инфекционном отделении, в Дунайской областной больнице. Я считаю, что население должно об этом знать! У нас очень высокая летальность. Такой смертности еще не было. С марта до 21 сентября — 15 человек. С 22 сентября и на сегодня в отделении еще 6 человек умерло. Не бывает недели, чтобы у нас кто-то не умирал. На этой неделе четверо…

Люди должны понимать, с чем они имеют дело, потому что когда это случается, бывает поздно. Одного желания помочь  мало.

– При плохом самочувствии сразу обращаться к врачам?

– Нужно иметь связь с семейным врачом. Семейные врачи назначают лечение: общеукрепляющее, поддерживающее. Обязательно берется ПЦР, и это очень важно, так как девять дней задержка анализа. Люди, не обращаясь к семейному врачу, сидят дома 3 — 4 дня, затем сдают ПЦР, ожидают анализ – в итоге мы имеем 14 дней. В результате они у нас умирают с уже ПЦР отрицательным. Берем анализы на иммуноглобулины M и G, то есть мы видим, что есть COVID-19, при этом пациенты ПЦР-отрицательные.

– Как обстоит дело с медикаментами?

– Есть сложности. На складах у поставщиков нет медикаментов. Одного из препаратов не было недели две. С кислородом будут очень большие проблемы. Фирма «Криоген-сервис», поставляющая сжиженный кислород, которым мы заправляем криогенные концентраторы, не справляется из-за выхода из строя оборудования. 1 октября у нас была заправка кислорода, и нам сказали, что скоро у нас они не появятся.  А нам нужны каждую неделю криогенные цилиндры. На территории отделения сейчас их три – это 42 баллона в одном цилиндре. Они уходят за неделю. У нас больше половины пациентов требует кислородной поддержки — на сегодня это 30 человек.

Мы стараемся пациентов с подтвержденным COVID-19 не задерживать на территории нашего отделения и отправлять в Дунайскую областную больницу, чтобы не было реинфицирования других больных.

– Есть мнение, что после излечения от COVID-19, у человека вырабатываются антитела и в течение трех месяцев он повторно не заражается. Правда ли это?

– Антитела вырабатываются в любом случае при любой инфекции — это защита организма. На какой период они вырабатываются, в каком количестве и на какой период они будут защищать человека, не скажет сегодня никто! Это вопрос времени. Инфекция новая, не изученная, и поэтому слухи «не вырабатывается, нет иммунитета» официально не подтверждены. Те пациенты, которые переносят COVID-19 в легкой форме, так называемые «бессимптомные», возможно, у них будет недостаточное количество антител, Скажем, на уровне слизистых иммунная система не успела даже запомнить (есть несколько видов иммунной памяти). Так вот, не запомнила иммунная система, с чем она столкнулась. У таких людей может быть низкая защита – низкий титр антител. И, возможно, они в последующем могут заболеть второй раз. Я считаю, что вообще эти разговоры пока что беспочвенны. Не надо бояться второго раза заболевания, нужно бояться первого, потому что никто не знает, чем этот первый раз может закончиться. А для того, чтобы не заболеть первый раз, достаточно соблюдать дистанцию, не ходить на гулянки, свадьбы, похороны, сходки и все остальное. И достаточно носить маску в общественных местах. Носить правильно.

– Анна Петровна, какой в этом сезоне ожидается грипп?

– Гриппа еще нет, начнется с похолоданием. Ожидается грипп А (H1N1, H3N2) и два вида гриппа В. Если обнаружится коинфекция (грипп и COVID-19), то это будет очень печально, особенно для людей с сопутствующими заболеваниями. Поэтому очень рекомендую делать прививку от гриппа. В этом году это настойчивая рекомендация. Чем больше людей будет иммунизировано от гриппа, тем меньше вероятности, что он будет гулять. Как люди этого не поймут! Будет иммунная прослойка. К сожалению, сейчас в Украине нет прививок от гриппа.

В нашей ситуации нужно как-то выжить, протянуть время до появления прививки. Кстати, в России есть два вида вакцины, в Китае есть вакцина и она уже не проходит клинические испытания, а проводится настоящая вакцинация населения групп риска – врачей, педагогов. Только вакцинация может задержать этот вирус либо какой-то действенный препарат, такой допустим, как Тамифлю против гриппа. В Украине против COVID-19 вакцины нет, препарата тоже нет.

Самое важное – это человеческая жизнь. Неразумно жить одним днем. Сегодня человек есть, завтра его может не стать.

С этим мнением трудно не согласиться. Но как быть со «сложностями», а проще говоря, с провалами в организации борьбы с пандемией, устранение которых не зависит от рядовых людей?