Мы привыкли говорить о былых временах Аккермана как о неких летах благоденствия и согласия. Мы говорим: «Наш старый, добрый Аккерман». А ведь не всегда он был так добр и благочестив. Есть одна из страниц городской жизни города, которая, мягко говоря, его не красит. А уж точнее, некоторых жителей, стало быть, наших предков-земляков.
Начало прошлого столетия было ознаменовано волной жестоких еврейских погромов, которые прокатились почти по всей территории Российской империи. В результате так называемого «Кишиневского» погрома случившегося в первых числах апреля 1903 года, было убито около 50 человек, искалечено 600 человек, повреждено более одной трети всех строений города. Дошло сие лихо и до Аккермана.
Отметим, что из 28-тысячного населения Аккермана начала прошлого столетия более пяти с половиной тысяч составляли иудеи. То есть, примерно каждый пятый аккерманец кушал мацу и ходил в синагогу.
В хрониках краеведа Алексея Перминова «Записки старого Аккермана», есть записи из дневника молодого служащего Аккерманской городской управы Михаила Окулича. В нём среди прочего есть хроника событий октября 1905 года.
Из дневника Михаила Окулича
«18 октября
Забастовка мужской гимназии, женской гимназии, городского училища. Собрание гимназистов в крепости. Полиция не принимает мер к прекращению забастовок.
В 2 часа, по выходе из Управы я встретился с И. Соколовым, и мы пошли в сквер (Ныне парк Ленина. Здесь и далее примечания автора). Говорили мы о забастовках и т. д. Через полчаса заметили в городе некоторое беспокойство: лавки, находящиеся вблизи сквера быстро закрывались. Выйдя из сквера, я с Соколовым направились на Михайловскую (ныне ул. Ленина). Здесь все магазины были уже закрыты и замечена некоторая суета. На углу Полицейской (ул. Комсомольская) и Михайловской стояла большая толпа, все смотрели по направлению полиции. Когда я подошел тоже к углу, то увидел, что возле полиции стоит громадная толпа человек 500.
С утра прекратили работу все подмастерья. Приказчики пекарни тоже прекратили работу. В 1 часу толпа человек 200 остановила движение конки, а также водовозов, биндюжников».
***
Пошла смута. Буквально на всех предприятиях города прошли стачки. Рабочие требовали повышения зарплаты, уважительного отношения к себе и 8-часового рабочего дня. Уже вслух говорили о том, что будут крушить лавки и мастерские, где хозяевами были евреи. Городской голова Беликович дал телеграмму в Одессу с просьбой прислать солдат на случай волнений, но ответа не последовало. Аккерманские евреи, кто побогаче, пароходом «Находка» выехали из города. Замечу, что уже после, в самый разгар погрома, в Земской управе (ныне сельскохозяйственный техникум) нашли пристанище около 800 евреев. Громилы пытались их оттуда выкурить, но охрана и горстка солдат противостояли нападавшим огнестрельным оружием.
Город погружался в то, что сейчас принято называть «беспределом»…
21 октября
В 4 часа толпа человек в 300 явилась и потребовала крест и иконы, чтобы обходить город. Член Управы Н. Гозалов уговорил отложить манифестации на следующий день, и что тогда же будет отслужен молебен. Толпа согласилась. Над Овидиополем виднелось огненное зарево.
Вечером вся эта толпа направилась к театру (Дом культуры) и потребовала сыграть народный гимн. Требование их было уважено. После всего этого толпа, походив немного, разошлась, не учинив никому вреда.
22 октября
…К пристани на лимане причалила из Овидиополя лодка с 2 солдатами из Одессы, которые передавали, что в Одессе жгут и убивают, в Овидиополе тоже убийства, и еврейские дома сожжены. Действительно, над Овидиополем расстилался еще дымок. Когда стало темнеть, я собрался идти домой. На Западной стороне виднелся подходивший какой-то пароход. “Тургенева” в этот день не было.
С пристани я пошел на Крепостную (ул. Ушакова), с Крепостной на Николаевскую (ул. Дзержинского), с Николаевской на Михайловскую (ул. Ленина), с Михайловской на сквер. Пройдясь несколько раз в сквере, я зашел в лавочку под аптекой и купил каштанов. Лавки все были закрыты.
***
А тем временем в сёлах уезда некие глашатаи беспорядков распространили весть о том, что, мол, сам царь-император разрешил крушить еврейские лавки и брать себе товар, какой приглянулся. Из деревень и хуторов в Аккерман потянулись обозы с хмурыми мужиками, вооружёнными косами, ружьями, вилами и дубинами. Так на заре вполне мирная акция переродилась в настоящие погромы. Пролилась кровь… Вам это ничего не напоминает? Могу себе представить эмоциональное состояние молодого дворянина с не очень славянской фамилией…
***
«Я все время стоял возле ворот и вздрагивал. Наконец звон разбитых стекол послышался возле Папушойского, Грошева и возле Управы. Я поспешил убраться в сени. Наконец начали бить стекла в лавке еврейки (дом Зайцевой). Последняя к этому времени успела удрать. Другая партия громил с дручьями направилась по Михайловской к Грушману. Страшно было слушать, когда били аптеки и выколачивали рамы. Казалось, что бьют на всем квартале. Покончив и здесь, вся эта орава направилась дальше.
Все описать, что переживал я за эти часы, невозможно. Я все время стоял на дворе и прислушивался к крикам. Выстрелы из револьверов не прекращались. Залпы солдат тоже слышались. Но всего страшнее, когда выбивались рамы и шторы в магазинах.
… В 12 часов мимо нас стали проходить мальчишки с награбленным: чаем, сахаром и т. д., бабы с разными вещами. За весь вечер я несколько раз вылазил на крышу. Видно было, как горело на Салганах, Овидиополе и Папушоях. Вольберг тоже смотрел до самого утра на улицы. Досидев до половины третьего утра и будучи нервноутомленным, я решил пойти и прилечь, не раздеваясь на всякий случай.
23 октября 1905 года, воскресенье
В 12 часов в Одессу командующему войсками округа была послана телеграмма следующего содержания: “Город горит и разгромлен. Ожидается поголовная резня. Благоволите выслать роту солдат и сотню казаков.”
Начиная с самого раннего утра, толпа прибывала с посада из деревень с повозками и много из Калаглии (и сейчас село на противоположной стороне лимана), Овидиополя и других. Тащили граммофоны, ботинки, галоши, штуки ситца, шапки, часы, словом, все, что попадалось или можно было утащить. Никто не останавливал. Масса деревенщины тут же, на площади, примеряли ботинки, галоши, пальто. Бабы даже забирали горшки, кувшины (пробуя еще, не разбит ли). Даже когда проходили солдаты, и тогда не останавливалась толпа грабить. И только тогда, как дадут залп, все эти грабители разбегаются. Еще ночью 22 все вещи, часы, ботинки, все это выбрасывалось на улицу. Особенно бессовестно тащили целый день Калаглейцы целыми, нагруженными … на лодки.
На Михайловской улице в «Восточных сладостях» и табачной Берковича совершенно выломаны двери и все, что в ней находилось, забрано. Когда я шел в церковь, то в находящейся на углу Бульварной (ул. Горького) и Греческой (ныне ул. Шевченко) улиц лавочке окна оказались выломанными и, судя по разбитым стеклянным банкам, все было унесено. Даже на пристани и та лавочка оказалась разграбленной».
25 октября
Сегодня пришел “Тургенев” с ротой солдат и 30 санитарами и массой публики. Я узнал, что убитых много (до 1500), студентов тоже много убитых, и что все успокоилось (видимо, здесь речь идёт о последствиях погрома в Одессе). Газеты теперь вышли в первый раз.
С уезда поступают сводки о бесчинствах. Папушой. 22-го в 5 часов разбиты, разграблены, подожжены все еврейские дома, мельницы Кричевского и кирпичные заводы сожжены. В Турлаках разграблено полицейское управление за то, что там скрывались евреи, и грозили убить пристава …. Последний куда-то удрал. Дома тоже все оказались разбитыми и сожженными.
Теперь мальчуганы убили за городом еврея. Бросили его в лужу и вставили в рот папироску. Являются хулиганы с револьверами и требуют выдать денег. По городу ходят пьяницы, и слышатся револьверные выстрелы. Ночью на окраине города нельзя ходить.
На днях произведены аресты лиц, участвовавших в грабежах и подстрекательствах. Новым полицмейстером расклеено объявление о том, чтобы все вещи, принятые на хранение были возвращены владельцам, а также о том, что будет происходить обыск. Часть жителей, испугавшись, выбрасывала награбленное».
5 Ноября
Прибыла войсковая часть в виду ожидаемых беспорядков.
По ночам часть команд обходит город, часть, в полиции и часть отдыхает, полиция тоже вооружена. Но затем все успокоилось, хотя были произведены несколько раз тревоги, и войска отправлялись на «усмирение».
***
P.S.
Восемь человек, погибших во время еврейского погрома в Аккермане, покоятся на еврейском кладбище, что расположено между СШ №4 и комбинатом хлебопродуктов. Закончить материал хочется одной фразой: «Господи, упаси Аккерман от безумств и безумцев! Аминь».
