Гость нашей редакции – человек неоднозначный, своеобразная «радуга» самых разнообразных качеств, порой противоречивых. И именно этим он интересен. Знакомьтесь – мэр города Рени Игорь Плехов.

Более 19 лет тому назад автокатастрофа усадила его в инвалидную коляску, превратив общительного, любившего разгульный образ жизни молодого человека в затворника. В 2015 году появление неизвестного кандидата на пост мэра Рени стало неожиданностью для всех – и для горожан, и для его оппонентов. Не имея покровительства и связей, он рассчитывал только на собственные силы и на помощь не предавших его друзей.

Оружием в жесткой борьбе стали щедрость, искренность, открытость, и самое главное – простодушная, но чертовски обаятельная улыбка. В короткий срок человек, не имевший возможности ходить, опередил опытных и физически здоровых кандидатов, завоевав уважение и доверие земляков.

Как ему это удалось, через какие тернии пришлось пробираться к своей звезде, это стало темой нашей беседы. Перед началом интервью Игорь Викторович предупредил: «Пишем все, как есть». Он и вправду ничего не скрывал, его ответы поражали своей откровенностью. Еще больше удивило то, что респондент не просил материал на вычитку перед печатью, как это делают практически все. По этому поводу он лишь отшутился: «В плюс идет все, что пишут, лишь бы не некролог». Свое интервью он сейчас читает впервые, вместе с вами.

— Игорь Викторович, делите ли Вы свою жизнь на до и после аварии?

— В принципе, да.

— Расскажите о том, как Вы жили до рокового события.

— Закончил школу № 2, ушел служить в армию. Там сильно поменялся мой характер. Когда был «духом», меня «деды» поднимали ночью и сильно били. Я вообще в армию приехал маминым сынком. У нас там в армии была жесть реальная. 150 человек в роте, 20 сержантов. Когда идешь ночью в туалет, всегда получаешь «люлей». Я вставал, ноги тряслись, но сам себя заставлял туда идти. И я вам скажу: через 8 месяцев в армии я стал уже «дембелем». Я избил всех «дедов», всех «черпаков», всех. Я стал самым модным (улыбается).

В 1993 году вернулся со службы, устроился на работу в милицию. Проработал 3 года в розыске водителем, потом перешел в ГАИ на должность инженера организации дорожного движения.
Параллельно с этим начал учебу в высшей школе милиции, был в звании младшего лейтенанта. А через 2 года стал начальником ГАИ. День и ночь проходили в режиме «онлайн», как я его называю. Вечно где-то на трассе, деньги, гульки, личная жизнь. Жизнь такая веселая была, молодость, знаете, «звездная болезнь» где-то была. Думаю, что-то неправильно я все-таки делал. Часть моих друзей тогда пошла в милицию, а другие были как бы бандиты. То были лихие 90-е.

— Приходилось ли Вам злоупотреблять служебными полномочиями?

— Я был очень жесткий гаишник. Старался наказывать «блатных», а к крестьянину у меня было более лояльное отношение. Я помню, честно вам скажу, что на трассе много денег не заработаешь. Не хотелось как-то с людей брать ту мелочь. Я привык работать, деньги «на шару» никогда не падали. Родители так воспитали, белоручкой никогда не был.

— А кто ваши родители?

— Отец всю жизнь работал водителем автоколонны, он умер два года назад. Мама поначалу работала в «Термотрансе», потом в налоговой инспекции секретарем, но оттуда ушла и стала домохозяйкой.

— Вы много зарабатывали тогда?

— В милиции получал зарплату 20 долларов. Я вот почему это запомнил. Как-то по работе были в Одессе. В баре на Дерибасовской заказали кофе. Его наливали в такие маленькие кружечки, стоил он 5 долларов. На то время я особо не бывал в таких заведениях. Я кофе раз сербнул, и он весь зашел. Я понимал, что еще час надо сидеть ждать, а у меня пяти долларов больше не будет купить. Я его обратно так выпустил в кружечку и сидел цедил (смеется). До сих пор не люблю маленькие кружечки.

Параллельно с основной работой занимался бизнесом – мы из Молдовы тогда возили окорочка. Сейчас это называют «контрабас». Тогда весь наш город занимался этим. Появились первые деньги. Мы с друзьями любили погулять, если было 5 долларов на толпу, мы шли их добросовестно прогуливали. Все, что было в городе, мы за ночь проезжали. Мама какие-то деньги у меня успевала забирать, и благодаря этому мы купили трехкомнатную квартиру. Тогда же я купил машину и мебель.

— Вы помните тот день, когда случилась беда?

— Это было в ноябре 1999 года, спустя 10 дней после моей свадьбы. Мы были в Болграде у друзей, ночью возвращались домой на машине, я был уставший и уснул за рулем. Авария произошла около четырех утра на трассе между Новой Некрасовкой и Новосельским. Жена вылезла из-под машины, подошла ко мне, у нее были только ушибы. Я же пострадал серьезно. Если бы был пристегнут, ничего бы не было. Я ей говорю: «Снимай с себя все золото, тормози машину, плати людям и езжай в Измаил за помощью». Она уехала, я остался один. В это время ко мне подошли рыбаки, повытаскивали у меня из карманов все – телефон, деньги. Тогда у меня радиотрубка была Senao, модные были все (улыбается). Пока они чистили карманы, я им говорил: «Что ж вы делаете?» Через время жена вернулась из Измаила с врачами и гаишниками. Я вырубился и очнулся уже в Измаиле.

— Что Вам сказали медики?

— Когда пришел в себя, увидел белый потолок, подумал, что уже на том свете. У меня было повреждение грудного позвонка. Я был очень тяжелый, целый месяц пролежал в больнице, мне сделали операцию. Повезло, что я вел здоровый образ жизни, никогда не курил, особо не пил, легкие и сердце нормальные, потому организм выкарабкался. Ну и на тот момент у моих родителей было, наверное, тысяч 20-30 долларов. Эти деньги за полгода мы спустили на лечение. Покупали все, что было нужно. Рядом лежали люди с более легкими травмами, чем у меня, но они умерли. Когда я поинтересовался у врачей, когда я ходить буду, мне сказали: «Дай Бог, чтоб ты в коляске мог сидеть». И тогда у меня жизнь остановилась…

— Если бы можно было начать все сначала, чего бы Вы не делали в той жизни?

— Я думаю, что точно так бы и жил. Я ни о чем не жалею. Особых подлостей я не делал. Наверное, тогда я поменялся в каких-то моментах.

Я всегда говорю, что, если бы не было бы той аварии, я бы превратился в большую скотину.

— Как повели себя Ваши друзья?

— Большинство отошло в сторону. Было очень обидно, когда мне говорили: «Ты еще живой? Мы думали, ты умер». Ты нужен, пока нужен. Тогда я понял, что не все заключается в деньгах. И не все в должностях. Из друзей со мной остались Виталик Варивода и Андрей Лантинов, мы дружим с ними по сей день.

— Как проходила реабилитация?

— Полгода провел в больницах, в начале мая поехал в Саки в Крым. Уже после Крыма летом я вернулся в Рени.

Помню, из больницы меня перевезли в киевский центр по реабилитации инвалидов «Відродження», где меня всему учили, и в коляске сидеть в том числе. Там был такой инвалид Иван Николаевич Марусевич. Он убеждал, что жизнь в коляске существует, вдохновлял меня.

Но я не мог смириться, и мысль свести счеты с жизнью меня не покидала. После центра я вернулся домой. Не знал, что делать дальше. Угнетало ощущение безденежья. Ты уже не можешь ни колбасу купить, ни что-то другое. Работал тогда только папа. Какое-то время я еще получал зарплату, о пособии по инвалидности и говорить не стоит – его не хватало даже на лекарства. До этого я никогда не знал, что такое жить без денег, но дальше я не видел своего будущего. На то время я сделал все, чтобы развестись со своей женой, два года убил на это. До свадьбы мы два месяца с ней встречались. Она не хотела от меня уходить, хорошая была женщина.

— Вы об этом жалели впоследствии?

— Наверное, много раз жалел. Вообще, мне в жизни попадались хорошие девчонки. Но я, наверное, с ними жестко поступал.

— После вступления в должность мэра Вы женились второй раз. Эта женщина с Вами до сих пор?

— Нет, мы развелись. Не сложилось. Я очень жесткий человек, жесток прежде всего к себе. И так же вел себя по отношению к ней. Понимаете, я очень долгое время прожил один – мама практически всегда была на работе.

Я думаю, что, если бы мне дали тридцать лет тюрьмы-одиночки, я бы ее спокойно высидел. Дайте мне только книгу. Я научился быть в одиночестве.

— Вам мешало, что кто-то живет рядом с Вами?

— Да, мне это очень мешало. Я обижал Евгению в том плане, что мало ей уделял внимания. Приходил с работы, мне не хотелось разговаривать, хотелось просто сесть и молчать. Моя большая ошибка была в том, что я жил в доме с мамой, они не нашли общий язык. Маленькую дочку Евгении – Василису – я полюбил. (Портрет девочки висит на стене в рабочем кабинете). Ей на следующий год уже в школу идти.

— Вернемся к нашему разговору. Вы говорили о безденежье и беспросветности. Что явилось для Вас переломным моментом?

— Я тогда еще не развелся с первой женой. У нее сестра замужем была за парнем из параллельного класса. Он в буквальном смысле заставил меня заниматься бизнесом –всучил мне на базаре контейнер моего тестя Николая Белалы. Стартовый капитал нашей семьи на тот момент составлял 200 долларов. Мы с мамой сначала поехали на «девятке» в Одессу. Оттуда привезли окорочка. Быстро их продали. После стали их возить из Молдовы, тогда границ еще не было. Первый раз я привез 9 коробок. Мы за один день их продали, и я начал ездить каждый день. За рулем был папа или сосед. Меня на руках заносили и выносили. На обратной дороге я терял сознание. Ежедневно два года подряд я ездил по маршруту Кагул – Рени. Это был адский труд.
Я не отрицаю, что я занимался контрабандой. На тот момент это был единственный бизнес, на котором я мог заработать, сидя в коляске. Но я все это делал качественно, нормально, понимая, что и как я делаю. Поэтому я и не сильно стыжусь этого.

Постепенно расширили свои обороты. В 2002 году я купил «Газель». После контейнера появился магазин «Феникс», тот, что из пепла возрождается. Я его специально так назвал. На втором этаже над магазином открыл кафе «Шериф».

Сейчас бизнесом занимается мама. У нее работает около 30 человек. Все оформлены. Это моя принципиальная позиция. Все налоги добросовестно платим.

— Бизнес сегодня зарегистрирован на маму?

— Да, знаете, меня бесит такое положение – если ты мэр, то должен быть весь белый пушистый, на тебя ничего не должно быть оформлено. Но ведь я на эту должность пришел с этим багажом. Я бы не смог стать мэром, если бы у меня не было бизнеса.

Мне мама говорит: «Твое мэрство очень дорого обходится». Я много денег трачу на горсовет, на помощь людям. Я могу позволить, потому что имею кусок хлеба. Но кто ко мне приезжает домой, заходят и говорят: «Ты либо сильно хитрый, либо дурак». Я живу в обычном доме на магале. Это родительский дом.

— Как возникла идея участвовать в выборах на пост городского головы?

— Мой друг Виталик Варивода столкнулся с какой-то проблемой в горсовете, после чего мне в сердцах говорит: «Достали эти чиновники, чего ты не пойдешь в мэры?» Я говорю: «Виталик, я и мэр? У меня все нормально». Бизнес уже был налажен, времена «дикого запада» прошли.
Но со временем я сам пришел к этой мысли. На магале, где я живу, у нас не было ни воды, ни дорог. Я закупил на железной дороге гравий и отсыпал ним дороги на улицах Степана Разина, Украинской, Крайней. Андрей Лантинов дал мне свой грейдер. Я потратил около 10 тысяч долларов. Но об участии в выборах тогда еще не думал.

Шли выборы в Верховную Раду, я немного помогал Александру Урбанскому, меня это все заинтересовало. Я, наверное, немного авантюрист.

В 2015 году все же решил участвовать в выборах. Сел, почитал книжки умные и потихоньку себе нарисовал, как это должно быть. Я к этому делу подошел по-коммерсантски. На то время я насобирал себе 110 тысяч долларов на автомобиль, хотел сделать его на ручном управлении, чтобы ездить самостоятельно. Но решил, что вложу деньги в выборы, раз кто-то верит, что я выиграю их у Сергея Степановича Колевича.

Я привык так: если на какой-то проект выделяешь деньги, должен быть готов к тому, что прогоришь. Если вкладываешь в какой-то бизнес деньги, понимаешь, что у тебя есть деньги еще. На выборах тоже так. Ну остался я без машины, ну езжу я на «калеке». Приезжаю в Одессу, все на модных «мэрсах», а я на своем чих-пух, чих-пух (смеется).

— С какой целью Вы шли в мэры?

— Я вам так скажу — не для красивых слов. Я никогда не уеду из своего города. У меня было море вариантов уехать. Я очень скучаю по Рени. Когда уезжаю на 2-3 дня, для меня это жесть. Я приезжаю и свободно вздыхаю – вот он, Рени! В Рени, если я сейчас пойду и сяду на тротуар, меня через 2 минуты кто-то подберет и отвезет домой. Мы все здесь друг друга знаем при всех делах.

— Во что Вы вложили накопленные средства?

— Я сделал 22 детские площадки, каждая обошлась от 1,5 до 2 тысяч долларов. Были и такие, что по 5 тысяч. Ставили окна тем, кто обращался ко мне. Хор ветеранов попросил купить баян. Оказалось, что он стоит 40 тысяч гривен, но ничего, купили. Много чего было сделано. На штаб потратил 5 тысяч долларов – работа людей, агитация. Я легко расстался с этими деньгами. Но зато сегодня я никому не должен ни рубля.

Отмечу: если бы меня не было, Колевич бы победил. Конкурента ему не было. Его считали этаким Каддафи. Нас было 5 или 6 кандидатов.

— С какими трудностями столкнулись в выборной гонке?

— Самой большой проблемой для меня было общение с людьми. Находиться в обществе в коляске – это было кошмар. Я 16 лет был затворником, меня друзья называли «диспетчер Рузвельт». Если я за эти годы раза три в городе был где-то в кафе, то хорошо. Бывал в Одессе, на работе, а в общество не выходил.

Барьер общения со временем преодолел. Сережа Кобенко меня учил: «Ты когда выступаешь, найди точку, куда смотреть». Я долго не мог ее найти. Помню, в шестой школе я общался, и там в первом ряду сидела дама с такими красивыми ногами в короткой юбке (улыбается), и меня как прорвало. Кобенко говорит: «Игорь, что с тобой случилось»? Потом меня подкалывал: «Игорек, мы победим только на всех твоих знакомых девчонках, это твой электорат».

— Были ли какие-то препятствия со стороны конкурентов?

— Мы при въезде в город устанавливали дубовый крест, заливали площадку. Колевич остановился и говорит: «Ну заливайте, заливайте, все равно я мэром буду». И вызвал полицию, типа из-за того, что я без разрешения крест устанавливаю. И когда я автобусную остановку ставил, хотел ее убрать. Прислал людей. Я говорю: «Ради бога, убирайте. Можно, я буду снимать»? Видать, хватило в «кукушке» мозгов, и стопорнули.

Колевич искренне считал, что он победит. Поначалу. Потом стал кучу грязи лить на нашу семью. Мама прибегала с рынка и рассказывала: «Ты знаешь, мы наркобароны, мы те, мы те». Я говорил: «Мама, оставь ты это, все будет нормально». Потом она начала переживать, что нас постреляют. Комната, где я сплю, выходит к соседу в огород. Один день приехал домой, а она окно какими-то шкафами закрыла.

Я замечал, что больше всего грязи льется на нашу семью. Тогда понял, что я самый реальный конкурент. У меня был самый развитый Фейсбук, моя личная страничка. Мы ее делали с Сережей Кобенко. Через соцсеть общались с горожанами, отвечали на их просьбы, помогали.

— Вы шли кандидатом от какой-то партии?

— Да, за два дня до начала выборной гонки вступил в партию «Батькивщина». Поначалу хотел в БПП, но мне четко дали понять, что «ты нам тут не нужен». Штаб у меня был самый лучший. Марья Николаевна Трофименко оформляла все идеально, все было честно. Я и сейчас в «Батькивщине», буду до победы. Считаю, раз уж ты зашел в партию, то будь здесь до конца. За месяца полтора до выборов из Одессы позвонил руководитель партии и говорит: «Игорь Викторович, я Вас поздравляю, за Вас мне дают 100 тысяч долларов, чтоб я Вас снял с гонок». И тогда я понял, что Сережка-то начал нервничать (улыбается).

Все терялись в догадках – кто же у меня «крыша»? Я водителю говорю: «Кто бы не спрашивал, всем говори, что раз в неделю ездим в Киев. Я на объездной пересаживаюсь, за мной приезжают два черных джипа, а куда мы уезжаем, не знаешь». Чем невероятнее слух, тем больше в него верят.

— Помните день выборов?

— Да. Утром поехал на один из участков, было холодно. Я сказал водителю, чтоб купил кофе и печенье людям. Тут же начали кричать: «Плехов подкупает!».

Потом мне сказали, что сын Колевича начинает свозить бабушек. Я поставил две машины – одну перед его машиной, другую сзади. Вот он приезжает за бабушками, мои люди тоже выходят и помогают. Где-то на третьем или четвертом адресе он сломался и уехал. В тот день было ощущение, что я был нигде не нужен, все делалось четко, без моего участия.

Вечером с Виталиком Вариводой сидели в «клюшке». Была уже ночь, хозяин бурчал, что, мол, надо уже уходить. Потом он куда-то позвонил, это было после 12 ночи, а после стал как-то веселее нас обслуживать. Пошли результаты с ж/д вокзала и дальше, дальше. Больше всего за меня проголосовали Балканы. Сергея Колевича я обошел на 800 голосов. Кстати, я тогда прошел и как депутат облсовета, но уступил свое место однопартийцу.

— С чего Вы начали свою деятельность на посту городского головы?

— После победы на выборах мы зашли в кабинет, с нами тогда был еще глава администрации Белюк. Меня поздравили, выпили по бокалу шампанского. Когда все ушли, я себе говорю: «Ну что, брат, власть ты взял, а что с ней дальше делать»? Ни команды, ничего не было. Вообще ноль. Все из горсовета уволились.

Пришлось команду создавать с нуля. Собрал костяк из хороших специалистов. Людмила Валерьевна Чакыр, наш финансист, когда сюда шла, искренне была уверена, что идет к бандитам. Хотя на выборах она голосовала за меня. Ей говорили: «Что ты делаешь, они тебя потом начнут напрягать с деньгами». Она месяца три такая скованная ходила, пока я с ней не поговорил (смеется).

— А почему «к бандитам»?

— Обо мне говорят, что я человек Олега Попеску. Это криминальный авторитет из 90-х. Я его видел в 95-м году последний раз, но никогда особо с ним не был знаком. Они тогда были тут модные такие – бригада. Я никогда не скрывал, что знаюсь с Вариводой, а он человек Попеску.

Всегда у меня то ареол Урбанских, то ареол Попеску. И кому-то доказывать, что ты не принадлежишь ни тем, ни тем, не вижу смысла. С братьями Урбанскими у нас никогда не было пересечений, тем более, чтобы они мне диктовали условия. Урбанские четко знают, что я у них не взял ни рубля. У нас просто нормальные человеческие отношения, есть уважение. Они сегодня при всех раскладах для нашего района сделали много.

— Как Вы определяете, сработаетесь с этим человеком или нет? Какие качества цените в людях?

— Я изначально хорошо отношусь к людям. Мне могут даже ночью позвонить, третий-четвертый гудок, всегда отвечу. И стараюсь, чтоб меня в первую очередь уважали. Соответственно, и я буду уважать. Ну и важны профессиональные качества. Бич малых городов – это дефицит квалифицированных кадров. Найти человека, который реально понимает и готов работать, архитрудно.

— Вы их нашли?

— Есть костяк из нескольких человек – «двигатель прогресса». Остальные где-то недопонимают, где-то ленятся или еще какие-то моменты. И это не только в городском совете. Тот же тракторист, чтобы был нормальный – архисложная задача. Зарплата низкая. Вот у нас проблема с мусором в водоканале. Приходят только пьяницы работать на минималку. Мы все-таки должны подрасти морально, и в государстве должен быть жесткий руководитель для нашего менталитета. Демократия – это такая виртуальная фишка.

Изначально я добился того, что у нас практически нет партийности в депутатском корпусе. Политика никогда жизнь не делала легче. Бывают просто люди по натуре вредные. Но пока не было оппозиции по каким-либо вопросам. Мы четко отрабатываем, что мы хотим.

— Какие у Вас планы на будущее? Ходят слухи, что Вы намерены идти в Верховную Раду.

— Нет, это не так. У нас есть депутат Александр Игоревич Урбанский. Команда с ним меня устраивает.

Я для города хочу работать. Мне нравится этим заниматься, видеть, как все движется. С первого дня я начал убивать вакуум приемной. Когда ко мне заходят люди, мы адекватно общаемся. Такого раньше горожане не видели. Мы, к сожалению, сами себе создаем богов и потом им молимся. Сегодня я мэр, а завтра- простой горожанин.

На три каденции меня хватит, а потом должен прийти человек со свежей головой, потому что на тот момент у меня уже будет глаз зашоренный. И энтузиазм заканчивается. Надо будет искать себе какое-то другое занятие. Мне приятно, когда говорят «это сделали при Плехове». Но если сегодня я буду понимать, что есть человек лучше меня, который может больше сделать, я буду готов уйти. Пусть он идет на мое место, а я буду депутатом или кем-то еще. Я уже вкусил сладость этого «движа».

Знаете, я не держусь за свое место. Если что, ключи на стол кладу. Я в любом случае теперь буду в движении. Мое кресло вот, оно всегда при мне. Я не сдобный пряник, чтобы кому-то нравиться или не нравиться. Я такой, какой я есть.

Учусь сейчас в академии Кивалова, уже второй год. На судейско-прокурорском курсе. Если есть вариант, чего не учиться.

— Игорь Викторович, Вы многого достигли в жизни, Вы — человек самодостаточный. Скажите, есть ли у Вас еще какая-то несбывшаяся мечта?

— Да, есть. Моя мечта — стать отцом, я созрел для такого решения. Очень хочу, чтоб у меня был ребенок.